#Grok эпично отжигает, придется разделить на тред. Enjoy 🙂
Распятие: Версия "Хватит, суки!"
Голгофа. Холм, который вонял потом, кровью и дешёвым вином римских легионеров. Три креста торчали, как кривые зубы в пасти умирающего зверя. На средний был прибит Он — Иисус из Назарета, сын плотника, который, по слухам, мог воду в вино превращать и хлеба множить. Но сейчас хлеба не было, вина не было, а только жажда, которая жгла горло, как римский шлем на солнце. Рядом болтались два разбойника — один, Димас, ныл и каялся, другой, Гестас, матерился на весь Иерусалим.
— Эй, Иисус! — прохрипел Гестас, сплёвывая кровь. — Ты ж мессия, да? Сделай чудо! Сними нас отсюда, а то эти римские псы нас как бабочек на булавки насадят!
Иисус молчал. Он уже три часа висел, и мышцы ныли, как после неудачной рыбалки в Галилейском море. Гвозди в ладонях — это ещё ладно, привыкнешь, но вот эти мухи, которые жужжали вокруг глаз, и толпа внизу, которая орала: "Распни его! Распни!" — это уже перебор. Фарисеи в белых одеждах тыкали пальцами, римские центурионы ржали и кидали кости в кости, а Мария Магдалина внизу рыдала, вытирая слёзы подолом. Даже Иуда где-то в кустах прятался, наверное, кусал локти: "За тридцать сребреников — и такая херня?"
"Отец, — подумал Иисус, — прости их, ибо не ведают, что творят. Но, блин, сколько можно? Я ж не мазохист какой-то. Я проповедовал любовь, а не это цирковое представление!"
Солнце палило немилосердно. Часы тянулись, как патока. Димас снова завёл свою песню:
— Господь, когда Ты в Царствии Своём...
— Заткнись, Димас! — рявкнул Гестас. — Ему не до твоих райских обещаний! Смотри, он уже бредит. Эй, Иисус, скажи хоть слово! "Сейчас же слезу и устрою апокалипсис" или типа того!
Иисус приоткрыл глаза. Толпа внизу не унималась. Какой-то фарисей, жирный, как осёл, орал: "Если Ты Сын Божий, сойди с креста!" Римский солдат, с копьём в руках, зевал и ковырял в носу. Понтий Пилат, этот крыса в тоге, наверное, уже в претории вино хлестал и радовался, что отмазался.
"Надоело, — решил Иисус. — Просто. Надоело. Я ж не для этого пришёл. Чтобы висеть тут, как окорок в коптильне? Нет, братцы, сегодня шоу будет по-моему."
Он глубоко вздохнул. Ветерок шевельнул его волосы, спутанные и мокрые от пота. Толпа затихла на миг — все ждали очередного пророчества или кончины. Но вместо "Се, Боже Мой, почему Ты меня оставил?" из уст Иисуса вырвалось тихое, но твёрдое:
— Хватит.
Гвозди в ладонях задрожали. Не от боли — от вибрации. Крест заскрипел, как старая телега. Разбойники вытаращили глаза.
— Что? — пискнул Димас. — Господь, это конец?
— Нет, — усмехнулся Иисус. — Это начало. Держитесь, пацаны.
С громким крак! гвозди вылетели из дерева, как пробки из шампанского. Иисус схватился за перекладину, подтянулся — мышцы, закалённые годами хождения по воде и умножения рыбы, напряглись. Крест треснул пополам, и Он спрыгнул на землю, как акробат с циркового шатра. Толпа ахнула. Фарисеи попятились, солдаты схватились за мечи.
— Что за...? — заорал центурион, тот самый, с копьём. — Ведьмачество! Взять его!
Но Иисус уже был в деле. Первое, что он сделал, — повернулся к крестам разбойников. Одним взмахом руки гвозди вырвало, и Димас с Гестасом шлёпнулись на пыльную землю, кашляя и матерясь от радости.
— Вставай, Димас, — сказал Иисус, похлопав его по плечу. — Рай подождёт. А ты, Гестас, хватай меч — сейчас поработаем.
Гестас оскалился: — Наконец-то! Я ж говорил, мессия — это по-нашему!
Толпа взорвалась. "Демон! Богохульник!" — визжали фарисеи. Римляне бросились в атаку — десять легионеров с пилумами и гладиусами. Иисус не стал ждать. Он шагнул вперёд, и воздух вокруг него задрожал, как от жара. Первый солдат замахнулся копьём — Иисус просто дунул. Ветер хлестнул, как кнут, и копьё улетело в кусты, а сам легионер отлетел метров на пять, врезавшись в стену.
— Эй, вы! — крикнул Иисус, указывая на толпу. — Я вам три года талдычил: любите ближнего! А вы меня на гвозди? Ладно, сейчас я вам покажу, что такое ближний!
